Божоле и Мулен-а-Ван: где ветер гранита хранит память

От древних виноградников до крю — история, в которой Божоле обретает своё величие.

История Божоле — это история возвращений. Здесь, на стыке Бургундии и Лиона, где южное солнце смягчает суровый север, виноградная лоза пустила корни почти две тысячи лет назад. Говорят, первые лозы принесли легионы Юлия Цезаря — не только меч, но и виноград как символ цивилизации.

Рождение винной земли

По берегам Соны, вдоль римской дороги Виа Агриппа, тянулись галло-римские поместья с амфорами и бурдюками, полными молодого вина. Позже эстафету приняли монахи из Клюни: они распознали в гранитных почвах Божоле редкое явление — способность дарить вину энергию, исходящую из самой земли.

С тех пор лоза здесь пережила всё: войны, эпидемии, феодальные распри. Но настоящим испытанием стала филлоксера — невидимый враг, пришедший в конце XIX века. Божоле устоял, потому что не предался слепой механизации. Виктор Пуллиа первым привил лозы на американские подвои, спасая виноградник. И хотя вредитель изменил французское виноградарство навсегда, здесь традиция сохранила ручной труд.

Самые ранние письменные следы Божоле появляются в монастырских хрониках X века. В 971 году герцог Бургундии Генрих Достопочтенный утвердил передачу монастырю Турню земли Романеш, а вместе с ними — виноградники. Эти документы зафиксировали рождение будущего винного региона. Позже сюда пришли сеньоры де Боже, Бурбоны, а затем и лионская буржуазия, купцы, шелкоткачи — все, кто умел ценить терпкий аромат успеха. В XVIII веке Лион стал главным покровителем южного Божоле: горожанам разрешили продавать вино без налогов, и оно полилось в город, как кровь в артерии.

Но ещё раньше, в 1395 году, герцог Филипп Смелый изгнал «нелояльный Гаме» с земель Бургундии. Он считал этот сорт недостойным великого герцогства. Ирония судьбы: изгнанник нашёл идеальный дом южнее, на розовом граните Божоле. Здесь Гаме стал тем, чем не смог стать на известняке Кот-д’Ор — подлинным голосом земли.

Вино как дыхание жизни

В Средние века вино было не просто напитком — оно было условием выживания. Загрязнённая вода убивала, вино спасало. Его пили все: мужчины, женщины, дети. В нём варили, лечили, молились. С ним начинался день и заканчивался вечер. Даже школьники Макона в XX веке получали свою долю вина за партой — литровую бутылку на восьмерых. Сегодня это звучит невероятно, но тогда вино было повседневностью, а не удовольствием. Оно сопровождало человека от рождения до последнего входа.

В кухне вино было повсюду — в бульонах, маринадах, приправах. В медицине им промывали раны, принимали ванны и делали настойки. Оно было не только вкусом, но и мерой мира: когда всё могло измениться — война, урожай, вера — вино оставалось точкой равновесия.

Мулен-а-Ван: ветер, гранит и память

На холме между Романеш-Торен и Шена, там, где ветер никогда не стихает, стоит старая мельница. Построенная в конце XV века, она молола зерно для окрестных жителей, пока не стала символом вина. В 1757 году имя «Мулен-а-Ван» впервые появилось в документах, а в 1924 году суд в Маконе закрепил его за этим участком. Так появился первый официально признанный крю Божоле — за десять лет до создания системы AOC.

Эта мельница видела многое. Она пережила революции и реставрации, а в 1999-м её крылья вновь поднялись на ветру — к 75-летию апелласьона. Сегодня она принадлежит Château Portier и остаётся частной, но для виноделов Божоле она — как флаг.

О Мулен-а-Ван рассказывают анекдот, будто из другой эпохи: В 1932 году торговец Анри Моммессен пришёл на аукцион в Боне купить участок здесь, но цены оказались непомерными. Тогда он приобрёл Clos de Tart — просто чтобы не уехать с пустыми руками. Прошло восемь десятилетий: гектар Мулен-а-Ван стоит сто тысяч евро, гектар Clos de Tart — тридцать пять миллионов. История, в которой нет проигравших, только разные измерения времени.

До Второй мировой бутылка Мулен-а-Ван стоила столько же, сколько Premier Cru Vosne-Romanée. Сегодня разница десятикратная. И всё же гранит Божоле хранит память о той эпохе, когда равенство было в бокале, а не в цене.

Потом пришло Божоле Нуво. Оно подарило региону славу и, вместе с тем, тень лёгкости, заслонившую глубину. Но в последние годы ветер снова меняет направление. Новое поколение виноделов работает с тем же упорством, что монахи Клюни тысячу лет назад: отказываются от шаблонов, ищут правду в терруаре, делятся опытом. Они вернули Божоле право на серьёзное вино.


И если прислушаться к ветру у подножия старой мельницы, можно уловить не звук крыльев, а тихий шелест лозы — того самого Гаме, изгнанного и вернувшегося домой…